Известный российский актер театра и кино Леонид Ярмольник, недавно получивший вид на жительство в Латвии, рассказал в прямом эфире местного русскоязычного радио Baltkom о том, что последний фильм Алексея Германа "Трудно быть Богом", в котором он сыграл главную роль, выйдет в прокат именно с этим названием, и произойдет это в июле.
"Готов фильм будет, по всей вероятности, в июле, потому что мы как-то сговорились, что к 75-летию со дня рождения Алексея Юрьевича картина должна быть готова. Когда она выйдет на экран - это вопрос более сложный, поскольку это будет зависеть от международных фестивалей. Может быть, это будет Венеция, может быть, Канн, может быть, Рим. Но я думаю, что она осенью выйдет на экраны", - сказал Ярмольник.
Он рассказал, как менялось рабочее название картины: "Герман как человек очень ревнивый и собственник..., поскольку это Стругацкие, а он положил на это столько лет жизни..., может быть, больше, чем они положили на то, чтобы написать это произведение. И есть вещи, которые он переделал. Например, дон Румата не возвращается на Землю, он остается на этой планете, что, как вы понимаете, принципиально меняет смысл произведения. Поэтому он хотел назвать по-другому. В 2000 годах даже был такой вариант: "Что сказал табачник с Табачной улицы". Потом - "Хроника Арканарской резни". По сути, очень правильно - о чем это кино. Но я все годы уговаривал Алексея Юрьвича, и в последние годы мне удалось это сделать. Я просто сказал, что "Трудно быть Богом" - это одно из лучших названий в мировой литературе. Глупо менять такое название, потому что, во-первых, есть все-таки люди, которые читали это произведение, есть люди, которые ждут его, им интересно, как это истрактовано Германом. А уж название лучше придумать точно нельзя. И у меня получилось".
Ярмольник признался, что был активным противником показа в "Новой газете", потому что "показали кино неозвученное. Показали смонтированный материал и за кадром объясняли, что говорят артисты. Это трудно высидеть - трехчасовое кино сложнейшее. И я был прав, потому что кто-то понял. Хотя были все, чье мнение нам небезразлично, кто-то прочувствовал, а кто-то был раздражен, что это мрачно, страшно, непонятно и так далее. Ну у Германа всегда такие картины - совсем понятные одним и совсем непонятные другим".
Актер сообщил, что фильм - черно-белый, поскольку "это документ, ощущение такое, что камера попала в средние века". Он подчеркнул, что ничего из произведения Стругацких "не передергивается, все только усугубляется". "Герман ведь всегда снимает про то, что такое человек и что такое система, которая ломает человека или делает его. Сам Алексей Юрьевич считал эту работу свою самой важной, хоть и не говорил слово "итог" и планировал снимать еще один фильм - "Скрипку Ротшильда" и шутил со мной: "Ну ты, Лень, наверное, уже не согласишься со мной работать".
Работа над картиной продолжалась 14 лет. Ярмольник рассказал о том, как это - сниматься у Германа: "У него артист не играет, а существует в предлагаемых обстоятельствах. Даже не столько артисты, сколько люди. Просто те люди, которые пластичны с точки зрения веры в предлагаемые обстоятельства. Чем отличается хороший артист от среднего или плохого - когда он попадает в предлагаемые обстоятельства, он действует по-настоящему, так, как будто это происходит с ним в реальной жизни. И для Германа это было всегда самым главным. У него на площадке врать невозможно было".
"У нас были разночтения, как сделать, и мы часто ругались и месяцами не разговаривали. Даже оскорбляли друг друга, - признался актер. - Потом проходило время - мы обнимались, целовались, прощали друг-друга. Но в ту секунду, когда ссорились, - это было настолько искренне. У нас характеры похожи, мы были безжалостны друг к другу. Но все равно побеждала истина - или я понимал, что он абсолютно прав, или иногда он понимал, что я прав. Вообще, это настоящая работа, она была замечательной и ни с чем в моей жизни не сравнимой".
Ярмольник уверен, что в условиях современного проката картина останется незамеченной. "Но это и не нужно. Герман его не для этого делал. Это как фильм-исповедь, как фильм-итог, как фильм-реквием. Это своеобразная кинематографическая Библия", - сказал он.
"Как можно требовать от зрителя, чтобы он смотрел это кино, если сегодня не смотрят кино Звягинцева? Не умеют ни сочувствовать, ни следить за сюжетом, ни сопереживать герою, все превратилось в попкорн. Кино Германа - как поэзия - не может быть доступно всем", - считает артист.
На просьбу вспомнить какие-нибудь забавные ситуации на съемках Ярмольник рассказал такую: "Это же средние века, и я много на лошади верхом, а в средние века седла были не такие как сейчас - они были со спинкой. А амуниция даже у меня - ненастоящая - весила под 30 кг. Одна перчатка весила 3 кг. Мы в Чехии снимали, и у Алексея Юрьевича скрестились два понятия - с одной стороны, это должен быть рыцарь весь в металле - у меня два меча, четыре кинжала, я с этими 30 килограммами, с другой стороны, ему нравилось, как ковбои взлетают в седло. И когда чешские каскадеры-лошадники, а они лучшие в мире, услышали, что Герман просит меня, а я должен был махом ноги взлететь в седло - с 30 кг и притом, что седло со спинкой. И плюс к этому он еще придумал, что идет ливень... Поставили шесть поливочных машин, ливень... Я понимал, что это не могу сделать ни я, ни кто другой. Каскадеры все отвернулись - они понимали, что это издевательство и почти убийство. И я делаю мах ногой и с этой лошади соскользнул. Раз соскользнул... На четвертом дубле я не знаю, что произошло. Я ногой махнул так, как будто я вообще с ней прощаюсь. Я влетел в седло, но поскольку все скользкое - также вылетел на другую сторону. А Алексей Юрьевич в таких случаях так грустно говорил - "ну, если артист не может..."
По словам Ярмольника, Герман всегда был "самым большим провокатором". "Но эти провокации всегда были ради жизни на Земле. Он провоцировал на то, что никто не предлагает, и когда человек пытается делать то, на что он провоцирует, достигаешь каких-то новых возможностей, побеждаешь сам себя, открываешь сам себя. За это я ему бесконечно благодарен буду по гроб жизни", - заверил он.
Актер подчеркнул, что Герман в целом закончил фильм: "Кино практически готово - есть музыка, есть озвучание, есть монтаж, есть шумы - осталось все сложить как пазл. Но он очень не хотел его заканчивать. У него было какое-то предубеждение. И потому что он очень требователен и потому что не сомневаются только бездарные люди. Он плохо спал, он счастлив был, когда ему что-то снилось из того, над чем он ломает голову. И когда он во сне видел какой-то кусок фильма, он точно знал назавтра, как снимать. И это было счастьем для него. Он боялся закончить картину. Он не понимал или не очень хотел думать о том, что делать дальше..."
