Звезда балета Николай Цискаридзе дебютировал на сцене кукольного театра "Тень" в роли Полифема в балете "Смерть Полифема". Театр "Тень" Ильи Эпельбаума и Майи Краснопольской появился больше 10 лет назад.
Представление разыгрывалось в ящике размером примерно метр на метр - с настоящей сценой, оркестровой ямой с крошечными оркестрантами и с двухъярусным зрительным залом. Крошечные человечки сидели в креслах и ложах и реагировали на сценическое действие криками "Браво!" и "Позор!". А приглашенные люди могли наблюдать за происходящим на сцене и в зале в огромные театральные окна.
Театр получил название Лиликанский Большой театр. На лиликанской сцене появились постановки Анатолия Васильева и Тонино Гуэрры. Васильев поставил мольеровского "Мизантропа", а Гуэрра устроил на сцене всемирный потоп.
Последним в Лиликанском театре замахнулись на постановку балета-трагедии "Смерть Полифема", пригласив сыграть Полифема Николая Цискаридзе. Как отмечают "Новые Известия", Цискаридзе, давно интересующийся талантливым хулиганством создателей "Тени", сумел совместить выпуск балета в Государственном Кремлевском дворце ("Синий бог") с дебютом на мини-сцене 50х50см кукольного театра.
Представление начинается с увертюры. На сцене колышутся голубые бумажные волны и резвятся балерины, сделанные из спичек, размером с фалангу мизинца. На сцене появляется нога гиганта Полифема. Как пишет издания, Цискаридзе, помимо прочего, наверняка привлекла сама задача: станцевать партию на мини-пятачке, огранивая все средства выразительности ступней. Движение пальцев ноги передаст сложнейший комплекс чувств: нежность, застенчивость, марш ревности, когда Полифем застанет ветреную нимфу со счастливым соперником.
"Недоброжелатели часто упрекают "Тень" за несоразмерность затраченных усилий. Приглашать Гуэрру, Васильева, Цискаридзе, привлекать оркестр Большого театра - и все для спектакля, который одновременно могут посмотреть всего два человека", - пишут "Новые Известия". Впрочем, эти зрители запомнят увиденное на всю жизнь: и крупный план ног Цискаридзе, и контраст большого человека и маленьких кукол, и хрупкость кукольного мира.
