"Президент России дал понять, что нашу историю извращали "почти всегда на протяжении нашей истории". Ибо Александр III сказал, что "нашей огромности боятся все", а потому, добавил президент, и извращают. То есть извне все идет, а не изнутри", - пишет вице-президент фонда "Либеральная миссия" на своей странице в Facebook.
"Считают же "многие исследователи", поясняет глава государства, что Иван Грозный, например, не только сына не убивал, но "никого он не убивал вообще, а придумал это все папский нунций, который приехал к нему на переговоры и пытался Русь православную превратить в Русь католическую". Понятно, что "Иван Васильевич ему отказал и послал его по известному адресу", после чего из Ивана IV и сделали "Ивана Грозного, такого супержестокого человека".
Профессиональных историков, подозреваю, сильно смутит упоминание о "многих исследователях". Равно как и изреченное про царского сына с сопутствующим отведением главной роли в создании устрашающего образа московского правителя и присвоении ему имени Грозного папскому нунцию Антонию Поссевино, который к тому же нунцием не был. Равно как и общий контекст, в котором мотивация этого самого "нунция" диктовалась страхом перед "нашей огромностью" А насчет "никого он не убивал вообще" президент, готов допустить, просто неловко выразился. Но могут ведь понять и буквально. Трудно поверить, но вдруг?
Тогда учителям, наверное, придется переучиваться. Забыть, что была такая штука, как опричнина, ибо ее не было. Забыть, что была такая переписка царя Ивана с князем Курбским, ибо ее не было. А патриарху РПЦ, убежденному, что одного человека, митрополита Филиппа, царь этот уж точно убил, срочно искать и изучать труды "многих исследователей". Дабы узнать от них наконец, что и этого убийства не было тоже. Что и оно измышлено теми, кто боится нашей огромности. Включая исключаемых отныне из списка "многих" карамзиных-соловьевых-ключевских, некритически отнесшихся к свидетельству Поссевино об убийстве Грозным своего сына и не догадавшихся о роли "нунция" в сотворении легенды о сверхжестоком правителе. Да и другому кремлевскому историку, Сталину, корившему царя Ивана не за то, что сильно бил, а за то, что не добил, места в этом списке не окажется.
Ничто ныне не кажется невозможным. Власть ищет источник своей легитимации в истории страны, предъявляя себя ее преемником. Всей истории, а не отдельных периодов. И потому хочет все ее периоды представить в пристойном виде, отличаясь этим от властей досоветских и советских.
В интересное время живем. По-настоящему новое".
