Теракт в Беслане в очередной раз вызвал вопросы в обществе о том, как в России власти взаимодействуют со СМИ. Чиновники уже признали, что сознательно занижали количество заложников и жертв во время трагических событий в Северной Осетии. Даже один из подконтрольных государству телеканалов - РТР, пожаловался на отсутствие правды, пишет The Christian Science Monitor в материале, перевод которого публикует Inopressa.ru.
Газета рассказывает о двух случаях применения наркотических средств по отношению к журналистам. Так, ФСБ РФ арестовала журналиста грузинского телевидения "Рустави-2" Нану Лежава, которая освещала теракт в Беслане. Медицинские анализы показывают, что во время допроса журналисту вводились наркотики, пишет газета. О другом случае отравления рассказала журналист "Новой газеты" Анна Политковская.
"Когда Нану допрашивали сотрудники ФСБ, ей предложили чашку кофе, - рассказывает Туду Куртгелия, глава отдела новостей грузинской телекомпании "Рустави-2". - Ей сказали, что добавили в кофе немного коньяка, и она потеряла сознание. Она ничего не помнит и пришла в себя только день спустя, в больнице".
Другой инцидент произошел с Анной Политковской на борту самолета, когда она направлялась в Беслан. Журналистка попросила у стюардессы стакан чаю. Выпив его, она потеряла сознание и после приземления была отвезена в больницу. "Кто-то не хотел, чтобы я попала в Беслан", - говорит Политковская.
"У нас есть старые коварные традиции уничтожать нежелательных людей, - заявила она. - Даже одного намека со стороны большого чиновника достаточно для того, чтобы его подчиненные начали действовать".
Последствия Беслана для СМИ
Два случая, когда подозревается использование наркотиков, - это часть последствий Беслана для СМИ. Хотя некоторым журналистам удавалось освещать события относительно беспрепятственно, аналитики указывают, что поток официальной дезинформации, случаи преследования репортеров и применения наркотиков создали новый прецедент в попытках контролировать СМИ.
Опрос 2 тыс. россиян по всей стране показал, что 85% респондентов чувствуют, что им не рассказывают правду полностью, и почти 20% заявили, что их постоянно обманывают.
Официальная информация была часто противоречивой или неверной. Сначала помощники президента Путина перечислили требования террористов; позднее чиновники заявили, что требований вообще не было. Долго называли точное количество заложников - 354, хотя даже местные жители говорили, что их было более 1 тыс. 200 человек.
Журнал "Коммерсант-Власть" опубликовал список инструкций, в которых оговаривается то, о чем пресса может и не может сообщать. Например, в начале бесланского кризиса на НТВ ходил "полуофициальный документ", в котором содержалось требование самоцензуры по всем вопросам, начиная от стянутых войск и заканчивая именами и национальностью свидетелей, родственников и даже заложников.
Словосочетание "специальная операция" было запрещено, а слова "шахид" и "война в Чечне" запрещены к произнесению на государственном телевидении уже год. Также было запрещено озвучивать требования заложников, брать интервью у родственников заложников, давать анализ способов спасения заложников, уже предпринятых шагов и причин кризиса.
Давление почувствовали даже на телеканале "Россия", считающемся рупором Кремля. Этот телеканал признал правительственный обман, пишет газета. Ведущий новостей Сергей Брилев заявил, что в такие моменты общество должно знать правду, и обвинил тех представителей вооруженных сил и гражданских служб, которые не начинают действовать до тех пор, пока президент не даст им приказ.
Дебаты о роли журналистов
Эти попытки контролировать СМИ порождают в России дебаты о роли СМИ во время актов терроризма - дебаты, которые вспыхнули в октябре 2002 года, после того как чеченцы захватили в московском театре на Дубровке 800 заложников. Позднее телеканалы добровольно согласились на список цензорских ограничений.
Некоторые критики утверждают, что полное раскрытие фактов может быть опасным. "Я думаю, что это такая ложь, которая спасает жизни, - говорит Алексей Панкин, редактор журнала "Среда". - То, что власти некомпетентны, я принимаю как должное, и я знаю: если нападать на них и показывать, что они лгут, они не станут лучше".
По утверждению Панкина, террористы - единственные, заинтересованные в широчайшем и полнейшем освещении террористических катастроф, и они убивают людей как раз для того, чтобы попасть на телеэкраны и на страницы газет.
Этот взгляд отличается от результатов опроса общественного мнения, проведенного в пятницу последней независимой радиостанцией "Эхо Москвы", в котором приняли участие более 3 тыс. человек. Около 85% считают, что не подвергающаяся цензуре пресса помогает сражаться с террором.
"Власти были в истерике после террористических актов, и поэтому они сорвали свою злобу на ни в чем не повинных журналистах, - говорит Олег Панфилов, глава Центра экстремальной журналистики. - Но российские журналисты, кажется, не научились сопротивляться".
Среди тех, кто научился, - Раф Шакиров, бывший главный редактор "Известий", которого заставили уволиться после кризиса. "Меня упрекали за слишком эмоциональное освещение, и мне говорили, что я не должен травмировать людей, - свидетельствует Шакиров. - Неужели не было более вредно игнорировать информацию или давать ложную информацию? Когда они давали ложные цифры и говорили, что террористы не выдвигают требований, не было ли это большей угрозой для жизни заложников? Без сомнений, было".
Дебаты о СМИ уже воплощаются в российскую политику - некоторые депутаты Госдумы хотят заблокировать обсуждение в СМИ актов терроризма вообще. "Надо сделать так, чтобы СМИ не способствовали деятельности террористов, а для этого все средства хороши, - цитирует газета слова депутата Госдумы Любови Слиски. - Поэтому не надо бояться зажима слова, зажима демократии".
